На главном стеллаже библиотеки в «сталинской» квартире – корешки книг с выбитыми золотом фамилиями: Жуков, Лялюшенко, Конев… «Битва за Москву», «Дальневосточная операция, 3 сентября 1945», «Блокада», «Волховский фронт». И тут же рядом великое множество книг и журналов по физике взрыва.

Владимир Стеньгач не только ветеран войны и обладатель двух орденов Отечественной войны II cтепени, и медалей «За оборону Москвы», «За победу над Германией», «За победу над Японией», «За Отвагу», но еще и ветеран атомной промышленности, физик – испытатель, до недавнего времени старший научный сотрудник в отделении № 19. И события, в которых ему довелось участвовать, не могут остаться не изученными и не осмысленными им же с предельной доскональностью.

«А Москву не отдадим!»

Родился Владимир Васильевич Стеньгач 10 марта 1921 года в Хмельницкой области. С детства был способный к точным наукам и после школы поехал в Киев, поступил в университет. Война застала его студентом. 22 июня 1941 года общежитие содрогалось от страшного грохота совсем рядом – немцы бомбили аэродром. Никто из студентов не хотел верить в войну – успокаивали друг друга, что это маневры. Но потом увидели на носилках убитых и раненых. И услышали Совинформбюро… Их заявления в военкомате отклонили: «Учитесь. Надо будет – позовем». Жизнь стала похожа на страшный сон – немцы бомбили Киев аккуратно в шесть утра, эшелоны уходили на фронт, а институт перевели в Харьков. Осенью Владимир закончил курсы политработников.

– В отличие от первых дней войны, немцы уже не были столь пунктуальными: бомбили в разное время суток, чаще ночью. Мы, курсанты, кроме учебы, стреляли по самолетам противника из зенитных пулеметов и залпами из винтовок, рыли противотанковые рвы за городом, занимали оборону в траншеях около станции Основа для борьбы с возможным десантом фашистов.

Потом я попал на Западный фронт.

В начале декабря 1941 года началось контрнаступление под Москвой.

Мне довелось участвовать в боях под Москвой в период контрнаступления войск Западного фронта.

Наша часть освобождала города Малоярославец и Медынь (Калужская область) и многие деревни, расположенные между этими городами. Вспоминается, что бои в этот период не прекращались ни днем, ни ночью. Фашисты цеплялись за каждый населенный пункт. В домах они устраивали бойницы и дзоты, оборудовали позиции орудий и пулеметов. В то время практиковались ночные атаки. Днем проводилась разведка боем, а ночью наши войска выбивали их из населенных пунктов.

В больших селах для освещения они поджигали дома. Когда один дом догорал, поджигали другой. При отступлении часто сжигали всю деревню. Наши войска перерезали фашистам пути отхода, устраивали засады. В освобожденных деревнях нас встречали виселицы с трупами советских людей: стариков, мужчин, женщин и даже подростков…
Короткие передышки между боями пехота проводила чаще всего в лесу, на снегу, в лучшем случае – в шалаше из еловых веток.

Окапываться даже не приходилось. Зима 1941-42 была на редкость суровой (многоснежной, с сильными морозами). Люди от усталости и бессонницы буквально валились с ног.

…Мы были вооружены винтовками-трехлинейками, а немцы – автоматами. Да что винтовка! Некоторых новобранцев вообще не вооружали – говорили, «в бою достанете». К тому времени многие наши оборонные заводы оказались на оккупированной территории.

В одной из ночных атак под Ме-дынью, когда воздух был густым от пуль, Владимира Васильевича ранило в поясницу. Он всю ночь пролежал в снегу, утром его подобрали санитары.

Он помнит огромную хирургическую палатку, где врачи ежесекундно делали операции нашим воинам, потом носилки-поезд-Киевский вокзал-госпиталь в Казахстане.
После лечения Владимир Васильевич был послан на курсы артиллеристов и, будучи прикрепленным к боевому 60-миллиметровому орудию, отправился на Волховский фронт. Это было летом 1942 года. Об этой странице – второй попытке прорыва блокады Ленинграда – Владимир Васильевич вспоминает с болью в сердце…

Синявинские высоты, синявинские болота…

Как свидетельствует история трех попыток прорыва блокады, в 1942 году удар был сделан со стороны Волховского фронта, в тот момент, когда к противнику прибыло подкрепление. Наступление наших войск началось 27 августа. За 2 дня боев мощная оборона немцев была прорвана, и наши войска, развивая успех, наступали в сторону Невы. Синявинские высоты были взяты, казалось, еще чуть-чуть – и блокада будет прорвана. Однако в месте прорыва (район деревни Гайтолово) немцы сумели сосредоточить сильные ударные группировки и, ударив по «горловине» прорыва, закрыли кольцо окружения. Часть войск позже все-таки вырвалась из окружения, а другая часть так и осталась гнить в Синявинских лесах и болотах. Операция не дала желаемых результатов.
Что об этом рассказывает очевидец?

– Расстояние между Волховским и Ленинградским фронтами в этом районе составляло 16 км. Нам казалось, что не так трудно прорвать оборону и соединиться с Ленинградским фронтом. Но задерживали сильно укрепленные позиции фашистов (а они укрепляли оборону почти год) и природные условия – ленинградские болота.
Работать и воевать в условиях болот – задача почти невозможная. Но работали и воевали: сооружали для орудий деревянные платформы, вырезали лес для организации секторов обстрела, делали бревенчатые настилы для подвоза боеприпасов, сооружали гати, деревоземляные заборы, но… Фашисты занимали более высокие места с лучшим обзором местности. У них были прочные блиндажи и добротно оборудованные позиции. Передний край немцев был прикрыт проволочными заграждениями и минными полями. Немецкое командование перебросило под Ленинград значительную часть войск из Крыма…

В первый день операции наша часть участвовала в двухчасовой артподготовке. Соединение, в состав которого входила наша артиллерийская часть, вступило в бой несколькими днями позже и продолжило развитие прорыва. Батареи сменили боевые позиции и поддерживали огнем свои стрелковые подразделения. Они уничтожали проволочные заграждения, минные поля, огневые позиции пулеметов и минометов, блиндажи, землянки, наблюдательные пункты, траншеи, ходы сообщений и другие цели.

Горели леса и торфяные болота, земля застилалась густым едким дымом…

Наши войска вклинивались в оборону противника на 5 км шириной и 9 км глубиной. И на этом участке все время рвались снаряды, мины и авиабомбы. В результате такой «дуэли» весь участок суши был превращен в «вороночное» поле, покрытое щепками. Вместо деревьев – пни. Немцы нанесли удар по нашим флангам у основания прорыва. Снабжение войск боеприпасами и оружием было нарушено. До Ленинградского фронта оставалось 7 км, но преодолеть их не было сил. …В конце сентября был получен приказ о выводе советских войск из района прорыва на восточный берег Черной речки. С болью в сердце мы покидали завоеванные позиции. Путь отхода был только через болото. Всех лошадей мы съели. Вывезти пушки и орудия не удалось… Долго потом те, кто сумел выжить в этом огне, вспоминали с горечью Синявинские высоты… Даже песня есть такая, помните?

– Владимир Васильевич, – спросила я, – а вы видели Сталина?

– Да… 1 мая 1945 года я участвовал в параде. Ехал на тягаче по Красной площади. Вот и увидел на трибуне всех вождей: Сталина, Молотова, Калинина, Ворошилова. Все понимали, что победа близка, но Москва еще была затемнена и лица еще тревожны…

Только 8 мая Москва освободилась от светомаскировки и вся вдруг посветлела. Через полтора месяца – 22 июня – по ней пройдет большой парад лучших соединений и лучших бойцов, приехавших с фронта. Правда, Владимиру Васильевичу в нем участвовать не придется – он будет отправлен на Дальний Восток, на войну с Японией.

Эта война была короткой и менее кровопролитной, чем бои за главные города России. Но и там гибли наши солдаты и офицеры. Японцы с восточной изобретательностью применяли коварные приемы борьбы.

– Они отравляли воду в колодцах, вводили яды в закупоренные бутылки с вином и водкой, предназначенные для наших бойцов. Убивали  офицеров. Несколько человек из нашего полка умерли от отравления и предательской пули.

В укрепленных районах многие доты и дзоты были сооружены внутри каменных зданий, на металлических вышках в бронеколпаках находились прикованные к пулеметам солдаты-смертники, имелась витиеватая система траншей и ходов сообщения.

Когда наш путь в Харбин преградил разрушенный мост, к берегу подошли буксиры Амурского флота с десантными баржами. Полк погрузился на баржи и в быстром темпе был доставлен в город Харбин (столица марионеточного государства Маньчжоу-Го).  Здесь мы готовы были вступить в бой, но вскоре выяснилось, что в городе раньше нас высадился воздушный десант 1-го Дальневосточного фронта. Японское войско сдавалось в плен.

После победы

Так вот лейтенант Владимир Стеньгач и закончил войну. А дальше?… Дальше он в числе немногих выживших студентов вернулся на третий курс Киевского университета. Закончил, попал по распределению в Арзамас-16. Женился. Сейчас у него четыре внука и одна правнучка. Семья Стеньгачей – это прямо-таки династия физиков. В том же отделении № 19 работают его сыновья. Младший внук, Павел Стеньгач, занимается скалолазанием и добился больших успехов.

Дедушка, надо думать, часто рассказывает внукам о том, «как все это было…». Причем редкая въедливость заразительна – я, придя домой, перерыла Интернет в поисках сведений о битве под Москвой, нашла историю всех трех прорывов блокады… Славные и горькие страницы, которые нам еще изучать…

Ирина Егорова